Святой Михаил Архангел, заступись за меня!

Под таким заголовком в журнале Przymierze z Maryją, о котором у нас шла речь вчера, под рубрикой «Старые истории» помещена следующая статья:

В 1950 г. один американский солдат, принимавший участие в войне в Корее, написал письмо матери. В этом не было бы ничего удивительного, если бы не тот факт, что в письме содержится признание, которое облетело целый свет. В 1951 г. войсковой капеллан прочитал его в присутствии пяти тысяч солдат на военно-мор­ской базе в Сан-Диего в Калифорнии. Капеллан заявил, что разговаривал с ранен­ным на поле битвы в Корее солдатом, с его матерью, а также с сержантом, кото­рый командовал патрульным отрядом. Этим капелланом был о. Уолтер Малди (Walter Muldy). Вот содержание письма, написанного раненным солдатом своей матери:

«Дорогая Мама!

Я бы не осмелился об этом написать никому другому, кроме тебя, потому что никто другой не поверил бы в то, что я собираюсь рассказать. Может быть, и тебе бу­дет трудно в это поверить, но я должен с кем-то этим поделится.

Прежде всего, я пишу тебе с госпитальной койки. Но не тревожься! Я был ра­нен, но теперь уже чувствую себя хорошо. Врачи говорят, что уже через месяц я буду совершенно здоров. Но сейчас речь не об этом.

Помнишь, как я год тому назад поступал в армию? Помнишь, как я уезжал из дома, и ты настойчиво убеждала меня каждый день молиться св. Михаилу Архан­гелу? Вообще-то, тебе вовсе незачем было мне об этом напоминать. Сколько себя помню, ты всегда мне повторяла, чтобы я молился этому Архангелу. Ты даже назвала меня в его честь. Так что, уверяю тебя, я всегда об этом помнил.

Когда я попал в Корею, я стал молиться ещё больше. Ты ведь помнишь ту мо­литву, который меня научила? – «Святой Михаил Архангел, от самого твоего со­творения принявший сторону Бога…» – продолжение ты знаешь. Я всегда произносил её. Порой даже, во время марша или на привале, я учил ей своих однополчан.

Однажды нас послали на разведку. Было очень холодно. Изо рта у нас вырыва­лись такие клубы пара, как будто мы курили сигары. Я был уверен, что знаю всех парней в патрульном отряде. А между тем, внезапно возле меня появился какой-то солдат, которого я прежде никогда не видел. Был он выше всех морских пехотин­цев, которых я когда-либо встречал. (…) Возле него я чувствовал себя в безопасно­сти. Мы шли с ним бок о бок, а остальной патруль рассредоточился. Я заговорил с ним:

– Как холодно сегодня, правда? – и засмеялся. Разве не глупо разговаривать о погоде, когда в любой момент тебя могут подстрелить?

Мой коллега, похоже, понимал, что я имел в виду. Он тоже засмеялся, но не так громко. Я посмотрел на него и сказал:

— Я тебя никогда раньше не видел. Я думал, что знаю всех в нашем отряде.

— Я только что поступил, — отвечал он. – Меня зовут Майкл (т. е. Михаил. – А. М.).

— Вот как? – удивился я. – Меня тоже!

— Знаю, — отозвался он стал произносить молитву: — «Святой Михаил Архангел, от самого твоего сотворения принявший сторону Бога…»

От изумления я на мгновение потерял дар речи. Откуда он знает моё имя и мо­литву, которой ты меня научила? – Но тут же усмехнулся: ведь каждый солдат в нашем отряде меня знает. И разве я не повторял этой молитвы любому, кто только соглашался её слушать? – Кто угодно мог ему рассказать обо мне!

Какое-то время мы шли молча, но потом Майкл прервал молчание:

— Сейчас у нас будут проблемы.

С его лица исчезла улыбка. Я подумал, что ничего пророческого он не сообща­ет, поскольку нам и без того было известно, что тут повсюду коммунисты, и мы в любой момент можем на них наткнуться.

Снег стал сыпать гуще, появились сугробы. Скоро всё вокруг покрылось тол­стым слоем белого пуха. Стало темнее, поднялся туман. Я всё шагал, но уже больше не видел своего товарища.

— Майкл! – испуганно позвал я, и тут же почувствовал его сильную ладонь у себя на плече:

— Скоро прояснится, — заверил он меня уверенным тоном.

Его предвидение оправдалось. Уже через несколько минут снег перестал па­дать, и выглянуло солнце. Я огляделся вокруг, и у меня перехватило сердце: прямо перед нами стояли семеро коммунистов в своих смешных бушлатах, штанах и шапках. Но мне было вовсе не до смеху, ведь в руках они держали карабины, на­целенные прямо на нас!

— Ложись, Майкл! – закричал я и сам бросился на землю. Коммунисты откры­ли непрерывный огонь. Я слышал, как свистели пули. А Майкл продолжал стоять! Мама, те парни не могли промахнуться. Я был уверен, что они продырявят тело Майкла, как сито. Но он по-прежнему стоял и даже не пытался защититься. И не стрелял. Он был как парализованный страхом. Порой это случается даже с самым лучшим солдатом. Он был как птица, которую загипнотизировала змея.  Наконец, я сам вскочил с земли и кинулся к нему, чтобы его повалить. И тут почувствовал тепло в груди. Мне всегда хотелось знать, как это, когда тебя ранят. Теперь я это знаю. А ещё я почувствовал сильные руки, которые меня обняли и осторожно поло­жили на землю. Я пошире раскрыл глаза, чтобы ещё раз взглянуть на свет. Я знал, что умираю.

Может быть, меня ослепили солнечные лучи, или просто я был в шоке, но мне кажется, что я увидел Майкла, стоящего всё так же прямо, а его лицо сияло невы­разимой красотой.

Как я уже сказал, возможно, это из-за солнечных лучшей мне показалось, что Майкл так изменился. Он становился всё больше. Его плечи как бы раздались. Он стал напоминать ангела. И вдобавок, он сжимал в руке меч. Меч, который блистал миллионами огней.

Вот и всё, что я запомнил, потому что следом потерял сознание. Позже ко мне подбежали товарищи. Понятия не имею, как долго я пробыл в беспамятстве. Ни тогда, ни теперь я не чувствовал ни боли, ни лихорадки. Помню, что сказал им о врагах, которые тут рядом. В конце спросил:

— А где Майкл? – мой вопрос их заметно удивил.

— Кто? – переспросил кто-то из них.

— Майкл, такой рослый солдат, который шёл рядом со мной, когда мы нарва­лись на засаду, — объяснил я.

— Парень, — ответил мне сержант, — никто не шёл рядом с тобой. Я за тобой на­блюдал. Ты слишком от нас удалился. Я как раз собирался тебя позвать, когда ты исчез в тумане. – Он внимательно посмотрел на меня. Было заметно, что его что-то беспокоит. Немного помолчав, он мягко спросил меня: — Парень, как ты это сделал?

— Что сделал? – раздражённо отвечал я и продолжал допытываться, где же Майкл?

— Сынок, — мягко прервал меня сержант, — я знаю всех солдат из своего отряда. Ты единственный Майкл в нашей группе. Нет в ней больше никакого Майкла.

Он прервался на мгновение, а потом снова спросил:

— Как ты это сделал, сынок? Мы слышали выстрелы. Это не были выстрелы из твоего автомата. А в телах семи убитых там, на пригорке, не было пуль.

Я не отозвался на эти слова. Что бы я мог сказать? Я мог только удивлённо на них смотреть, точно так же, как они на меня.

— Парень, — произнёс он осторожно, — каждый из этих семи коммунистов убит ударом меча.

Это всё, мама. Как я уже говорил, может быть, это всё мне почудилось из-за солнечных лучей, а может, из-за холода. Я не знаю; но я должен был кому-нибудь об этом рассказать.

Целую тебя.

Твой любящий сын Майкл».

. . .

Капитан Малди и сержант, командовавший патрульным отрядом, заверяют, что эта история достоверна. Она также хорошо известна среди американских сол­дат.

Публикация Агнешки Стельмах (Agineszka Stelmach)

Святой Михаил Архангел,
от самого твоего сотворения ставший на сторону Бога
и всецело предавший себя исполнению Его святой воли!
Заступись за меня перед Творцом, чтобы сегодня, по твоему примеру,
с начала нового дня отворяя себя воздействию Святого Духа,
я каждое мгновение отдавал себя Богу,
с любовью исполняя Его святую волю.
И да взываю с тобою неустанно: «Кто как Бог!».
Через Христа, Господа нашего. Аминь.